Джузеппе Мадзини — одна из самых ярких и сложных, во многом противоречивых фигур в истории Италии XIX в. Его взгляды и поступки, достижения и неудачи наложили глубокий отпечаток на многие поколения итальянских патриотов. Образ Мадзини дан на широком фоне современных ему событий — с начала 30-х годов XIX в. до завершения объединения Италии в 1870 г. Автор рассказывает о социально-политических взглядах Мадзини, о деятельности созданной им «Молодой Италии», о его позиции и роли в революции 1848—1849 гг.

Кира Зммануиловна Кирова — кандидат исторических наук, специалист по новой истории Италии. Её перу принадлежат работы: «Революционное движение в Италии в 1914—1917 гг.» (М., 1962), «Русская революция и Италия (март — ноябрь 1917 г.)» (М., 1968), «Итальянская экспансия в Восточном Средиземноморье (в начале XX в.)» (М., 1973), «Западная Европа. 1917-й» (М., 1977).

История Италии сложилась так, что эта страна вышла из средневековья раздробленной на ряд мелких государств, бессильных перед лицом иностранных интриг и агрессии. В XVII—XVIII столетиях на территории Апеннинского полуострова разыгрывались грозные битвы европейских коалиций, отдельные его районы подпадали под власть то французов, то испанцев, то австрийцев.

В начале XIX в. Италия оказалась фактически объединена под властью Наполеона, но уже в 1815 г. решением Венского конгресса вновь была раздроблена на восемь маленьких королевств и герцогств. Это — Пьемонтское (Сардинское) и включённое в состав Австрийской империи Ломбардо-Венецианское королевства — на севере полуострова, Папское (Римское) государство и четыре герцогства (Тоскана, Парма, Модена и Лукка) в центре его и Неаполитанское королевство (Королевство обеих Сицилии) на юге.

Между итальянскими государствами пролегали не только политические, но и таможенные границы (последние, точно в глубокое средневековье, проходили и внутри отдельных государств). В каждом из маленьких герцогств или королевств действовали свои особые системы мер, весов, своя денежная система, своё уголовное и гражданское законодательство. Повсюду господствовало полуфеодальное дворянство и духовенство, власть короля или герцога была абсолютной, интересы буржуазии и обуржуазившегося (т. е. уже переходившего в своих поместьях к буржуазным методам ведения хозяйства) дворянства всячески ущемлялись и отодвигались на задний план.

Неудивительно, что во второй трети XIX в. Италия была одной из самых отсталых и бедных стран Европы. Униженная в своём национальном достоинстве, экономически отсталая, политически раздробленная, она была, по циничному выражению австрийского канцлера Меттерниха, даже не страной, а лишь «географическим понятием». Итальянская промышленность, не имея достаточного внутреннего рынка для сбыта своих товаров, задыхалась в тесных рамках маленьких государств и к 30-м годам XIX в. ещё не вышла из стадии мелкого ремесла и мелких, по преимуществу рассеянных мануфактур. Состоятельные люди считали более выгодным (и почётным) вкладывать свои средства в сельское хозяйство, и сельские хозяева — землевладельцы и крупные арендаторы составляли ведущий отряд итальянских буржуа.

Но и на сельском хозяйстве Италии свинцовым грузом висели феодальные пережитки. Итальянские крестьяне ещё на исходе средневековья были обезземелены и превращены в нищих арендаторов и батраков. Даже и на севере полуострова, более развитом экономически, крестьяне вынуждены были арендовать помещичьи земли на началах полуфеодальной испольщины. В Южной Италии, где ещё сохранились большие полуфеодальные латифундии (поместья), формы крестьянской аренды носили ещё более средневековый характер. Батраки работали от зари до зари за миску мучной похлёбки. Нищие, забитые, невежественные итальянские крестьяне ютились вместе со своим скотом в жалких лачугах, а то и вовсе в горных пещерах. Многие бежали в города, спасаясь от нужды и голода. Но медленно развивавшаяся промышленность не могла дать работу всем выходцам из деревни. Города были полны безработных, нищих, бродяг.

Необходимость экономического и политического обновления, в первую очередь объединения страны, ощущалась в Италии всё настоятельней и сильнее.

Главным препятствием объединению была Австрия, владевшая самой богатой и экономически развитой частью Италии — Ломбардией, а также Венецианской областью. Опираясь в остальной Италии на боявшихся за свои троны мелких итальянских государей и на наиболее реакционные слои населения — полуфеодальное дворянство и духовенство, Австрия огнём и мечом подавляла всякую попытку к переменам на полуострове. Так было в 1821 г., когда австрийские войска утопили в крови революции в Пьемонтском и Неаполитанском королевствах, так было и в 1831 г., когда австрийские войска подавили революцию в Центральной Италии.

Кровавые расправы и репрессии не могли остановить патриотов. Ещё в начале XIX в. в Италии возникло множество подпольных карбонарских обществ (вент). В ту пору карбонарии ставили своей задачей бороться против французского господства в Италии. После 1815 г. их деятельность приобрела антиавстрийский характер. Итальянские карбонарии не были едины ни идеологически, ни организационно. В их среде были и сторонники, и противники социальных преобразований, и республиканцы и монархисты. Основная масса итальянских карбонариев была настроена монархически, и её требования не шли дальше введения конституции в том из государств полуострова, в котором они действовали.

Революцию карбонарии представляли себе как военный заговор. В их венты входили буржуа, обуржуазившиеся дворяне, военные, интеллигенты, в значительно меньшей мере — ремесленники и рабочие. Связи карбонариев с основной массой итальянского народа — с крестьянами — были, за исключением разве лишь Неаполитанского государства, крайне незначительны. Всё это во многом облегчило австрийцам расправу с ними в 1821 и 1831 гг. Поражение революции 1831 г. в Центральной Италии привело карбонариев к краху. В среде итальянских патриотов возникло смутное, а подчас и осознанное стремление к новым формам, новым методам борьбы.

Выразителем этих стремлений стал Джузеппе Мадзини, выступивший в начале 30-х годов XIX в. с принципиально новой концепцией итальянской революции и не одно десятилетие остававшийся признанным лидером итальянской революционной демократии. «Как бы различны ни были мнения людей о личности римского триумвира, — писал в 1859 г. о Мадзини К. Маркс, не раз резко его критиковавший, — никто не станет отрицать, что в течение почти тридцатилетнего периода итальянская революция связана с его именем и что в течение того же промежутка времени Европа признаёт его лучшим выразителем национальных чаяний своих соотечественников».

Деятельность Мадзини была многопланова и разнообразна. Он был литератором, публицистом, философом, заговорщиком, главой Римской республики 1849 г. У него была своя социальная утопия и своя «социальная», как он её называл, религия. Но прежде всего он был борцом за национальную независимость и единстве» своей страны.

ВВЕДЕНИЕ

Книги на ту же тему

1. Заговорщики и народ, Кирова К. Э., 1991
2. Демократические силы в борьбе за объединение Италии 1831—1860, Невлер (Вилин) В. Е., 1982
3. Эхо гарибальдийских сражений, Невлер (Вилин) В. Е., 1963
4. Даниэле Манин и венецианская республика 1848—1849, Невлер (Вилин) В. Е., 1978