После развёрнутого исторического полотна «Золото бунта», после публицистической книги «Message: Чусовая» Алексей Иванов предлагает вниманию читателей совершенно иной роман, действие которого разворачивается в наши дни. На первый взгляд, «Блуда и МУДО» может напомнить книгу «Географ глобус пропил», однако достаточно прочитать несколько страниц, чтобы стало совершенно ясно: это лишь поверхностное сходство, на самом деле перед нами не менее жёсткая книга, чем эпическое «Сердце Пармы». Книга, которая наверняка станет самым сенсационным произведением Иванова. Это история о человеке, создающем совершенно новый тип семьи, об ином формате мышления, своего рода провокация. Герои «Блуда и МУДО» говорят именно на том языке, на котором только и могут изъясняться в предложенных обстоятельствах их прототипы. В интервью журналу «Newsweek» писатель заметил по поводу использования его героями нецензурной лексики: «Это уже не мат — это речь. Люди не матерятся — они матом говорят про что угодно». В связи с этим мы не рекомендуем этот роман читателям, ещё не достигшим 18 лет.

«Блуда и МУДО» — роман про здесь и сейчас. Иванов не верит, что народу станет лучше, если выдумать для него Большую Идею; и ещё меньше — в народ, чьи мозги замусорены микроскопическими глянцевыми идеями. В этом смысле роман — сатирический. Иванов уверен, что главное в мире — это моменты нежности между человеком и другим человеком, между человеком и природой, человеком и землёй. В этом смысле «Блуда и МУДО» — романтическая поэма. Иванов знает, что оставаться романтиком в мире, предоставляющем материал только для сатирика, можно, только создав концепцию настолько смехотворную, что её уже просто нельзя не принять всерьёз. «Блуда и МУДО» — очень смешная книга. Главный герой думает о сексе гораздо чаще, чем положенные раз в сорок секунд, и носит соответствующую фамилию Моржов. «Мысль семейную», которую он реализует, легче всего назвать апологией промискуитета. Ивановский парадокс состоит в том, что в этой б…й жизни, где сильные нагибают слабых, получая удовольствие от безнаказанности, оставаться приличным человеком можно лишь в том случае, если ведёшь себя вопиюще неприлично. Роман, где слова «сауна» и «виагра» употребляются так же часто, как раньше «вогул» и «потеси», — пощёчина всем тем, кто пытался удержать Иванова в резервации «краеведческого фэнтези». Иванов развернулся через две сплошные. «Краевед» взбесился.

Лев Данилкин («Афиша»)

Книги на ту же тему

1. Паводок, Халберг Ю., 2005
2. Весёлая Эрата: Секс и любовь в мире русского Средневековья, Мороз Е., 2011