Психиатрические экспертизы в уголовной практике. — К какому типу дискурса они относятся? — Дискурсы истины и дискурсы, продуцирующие смех. — Легальное доказательство в уголовном праве XVIII века. — Реформаторы. — Принцип внутреннего убеждения. — Смягчающие обстоятельства. — Связь между истиной и правосудием. — Гротеск в механике власти. — Морально-психологический дубликат преступления. — Экспертиза показывает, что индивид был подобен своему преступлению, ещё не совершив его. — Возникновение власти нормализации.

Безумие и преступление. — Извращённость и ребячество. — Опасный индивид. — Эксперт-психиатр не может не быть персонажем в духе короля Убю. — Эпистемологический уровень психиатрии и его регрессия в судебно-медицинской экспертизе. — Конец конфликтных отношений между медицинской и судебной властями. — Экспертиза и ненормальные. — Критика понятия репрессии. — Исключение прокажённых и включение зачумлённых. — Открытие позитивных технологий власти. — Нормальное и патологическое.

Три фигуры, из которых складывается область аномалии: человеческий монстр, исправимый индивид, ребёнок-мастурбатор. — Сексуальный монстр наводит мост между монстром и сексуально отклонившимся. — Исторический обзор трёх фигур. — Смена исторического значения трёх фигур. — Юридическое понятие монстра. — Священная эмбриология и юридическо-биологическая теория монстра. — Сиамские близнецы. — Гермафродиты: малоизвестные случаи. — Дело Марии Лемарси. — Дело Анны Гранжан.

Моральный монстр. — Преступление в классическом праве. — Великие сцены казни. — Трансформация механизмов власти. — Исчезновение принципа ритуальной траты карательной власти. — О патологической природе криминальности. — Политический монстр. — Монструозная пара: Людовик XVI и Мария-Антуанетта. — Монстр в якобинской и антиякобинской литературе (тиран и восставший народ). — Инцест и антропофагия.

В стране людоедов. — Переход от монстра к ненормальному. — Три великих монстра у подножия криминальной психиатрии. — Медицинская и судебная власти вокруг понятия незаинтересованности. — Институциализация психиатрии как специализированной отрасли общественной гигиены и частной области социальной защиты. — Определение безумия как социальной опасности. — Немотивированное преступление и королевское испытание психиатрии. — Дело Генриетты Корнье. — Открытие инстинктов.

Инстинкт как объяснительная решётка незаинтересованного и ненаказуемого преступления. — Расширение психиатрического знания и власти вследствие проблематизации инстинкта. — Закон от 1838 г. и завоевание психиатрией важной роли в общественной безопасности. — Психиатрия и административное регулирование, семейный запрос к психиатрии, появление политико-психиатрического дискриминанта индивидов. — Ось преднамеренного и непреднамеренного, инстинктивного и автоматического. — Расщепление симптоматологического поля. — Психиатрия становится наукой и техникой работы с ненормальными. — Ненормальный: огромное поле деятельности.

Поле аномалии пронизано проблемой сексуальности. — Раннехристианские обряды покаяния. — От тарифицированной исповеди к таинству покаяния. — Развитие пастырской техники. — «Практическое руководство по таинству покаяния» Луи Абера и «Наставления для исповедников» Карла Борромея. — От исповеди к руководству совестью. — Двойная дискурсивная фильтрация жизни на исповеди. — Раскаяние после Тридентского Собора. — Шестая заповедь: вопросительные модели Пьера Милара и Луи Абера. — Возникновение тела-удовольствия и тела-желания в практиках раскаяния и очищения.

Новая процедура дознания: дисквалификация тела как плоти и кульпабилизация тела плотью. — Руководство совестью, эволюция католического мистицизма и феномен одержимости. — Различие между одержимостью и колдовством. — Луденская одержимость. — Конвульсия как пластическое, зримое выражение борьбы, происходящей в теле одержимой. — Проблема одержимых с их конвульсиями не вписывается в историю болезней. — Антиконвульсанты: стилистическая модуляция исповеди и руководства совестью; запрос к медицине; обращение к дисциплинарным и педагогическим системам XVII века. — Конвульсия как неврологическая модель душевной болезни.

Проблема мастурбации между христианским дискурсом плоти и сексуальной психопатологией. — Три формы соматизации мастурбации. — Привлечение детства в сферу патологической ответственности. — Препубертатная мастурбация и совращение взрослым: порок приходит извне. — Новая организация семейного пространства и контроля: устранение посредников и прямое приложение тел родителей к телу детей. — Культурная инволюция семьи. — Медикализация новой семьи и признание ребёнка врачу как наследство христианских исповедальных техник. — Медицинское преследование детства путём нападок на мастурбацию. — Сложение закрытой семьи, ответственной за тело и жизнь ребенка. — Естественное воспитание и государственное воспитание.

Что делает приемлемой для буржуазной семьи психоаналитическую теорию инцеста? (Опасность исходит от желания ребёнка). — Нормализация городского пролетариата и оптимальное распределение в рабочей Семье (опасность исходит от отца и братьев). — Две теории инцеста. — Предпосылки ненормальности: судебно-психиатрическая и семейно-психиатрическая смычки. — Проблематика сексуальности и анализ её отклонений. — Двойная теория инстинкта и сексуальности как политико-эпистемологическая задача психиатрии. — У истоков сексуальной психопатологии (Генрих Каан). — Этиология безумия сообразно истории инстинкта и сексуального воображения. — Дело солдата Бертрана.

Смешанная фигура: монстр, мастурбатор и не поддающийся нормативной системе воспитания. — Дело Шарля Жуй и семья, подключённая к новой системе контроля и власти. —Детство как историческое условие генерализации психиатрического знания и власти. — Психиатризация инфантильности и формирование науки о нормальном и ненормальном поведении. — Великие теоретические конструкции в психиатрии второй половины XIXвека. — Психиатрия и расизм; психиатрия и социальная защита.