Основой для сборника послужили личные этнографические сборы А. Андреева, а также его попытки осмыслитьдоставшиеся ему в наследство от деда записи, рассказывающие об одной малоизвестной культурной традиции Владимирского Верхневолжья, носители которой считали себя потомками офеней.
Офени - бывшие коробейники, жили как замкнутая группа населения, своего рода профессиональное сообщество с очень высоким чувством выделенности из окружающего крестьянского мира. По уровню самоосознавания это сообщество во времена его расцвета приближалось к малым этническим и вероисповедальным сообществам. У него имелся свой (тайный) язык и определённая ритуалика, которая не успела сложиться в нечто цельное, как не развилось и внутреннее самоуправление. Последняя треть прошлого века с её интенсивным развитием крупного капиталистического производства была роковой для офеней. Сообщество коробейников, до этого торговавшее вразнос от Сибири до Кавказа и Берлина, медленно умирает, не оставив после себя заметного следа.
Причины отмирания института офенства хорошо изучены наукой и не рассматриваются в этой книге. Гораздо интереснее то, что внутри этой субкультуры хранились некоторые архаичные явления, которые, хотя и, безусловно, несут оттенок народного мистицизма, тем не менее, со всей определённостью могут быть названы «наивной психологией», так как несут черты системы знаний о психическом устройстве человека.
Набор представлений об устройстве мира и психике человека свойственно иметь любому языку... Обычно «носитель языка» не осознаёт, что какая-то часть языка представляет собой систему знаний о той или иной части мироустроения, хотя и использует её. А те живые наследники офенской традиции, те старики, у которых довелось вести сборы А. Андрееву, не только осознавали системность своих знаний, но и передовали их вполне осознанно, называя их «хитрой наукой». Именно это и позволило использовать в отношении полученных знаний термин «Русская этнопсихология», подразумевая под «этно», скорее не «этническая», а «этнографическая».
|
ЭТНОГРАФИЯ